«...Когда-то же сидел где-то на каком-то острове или в Аргентине какой-то младший чин с немецкого корабля в каком-то кабачке. <…> Сидел, пил дешевое вино, курил одну за одной <…> Пьянел. И в общем-то он догадывался… Догадывался, что их строгий адмирал совершенно не случайно отпустил всех свободных от вахты матросов и офицеров не всю ночь отдыхать и еще приказал всем выдать жалование за месяц вперед <...> И что, скорее всего, эта ночь последняя, а завтра нужно будет умереть. А вообще-то он догадывался, что ЗАВТРА НУЖНО БУДЕТ УМЕРЕТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО.
И поэтому он пил, пьянел и пытался разобраться в том, в чем невозможно разобраться, то есть он пытался разобраться в той жизни, которая завтра закончится. И еще он пытался понять,то, чего невозможно понять. Ну как можно понять, что он, немец, защищает свою Родину Германию от англичан в Аргентине? Как вот это понять? При этом умереть нужно будет обязательно. Обязательно...
И поэтому он пил, курил, и знаете, вот так вот пьянел и по-пьяному на себя накручивал, знаете, как пьяные накручивают, пьют и накручивают сами себе, так знаете, один сидит, скрипит зубами, играет желваками, хрустит кулаком, накручивает на себя и думает. И вот тот также сидел и думал про себя: «Ни х.я, мы завтра им, бл.ть, покажем!...»
<…>
И вот так вот пьянел, курил и думал, что где-то там, далеко, где-то в Германии, там, в Европе, уже, наверное,выпал снег на поля, люди готовятся к Рождеству. На маленькой церкви в их городке позвякивает колокол. На той церкви, в которой его когда-то маленького крестили, и, если бы он не стал моряком, то его обязательно бы похоронили рядом с этой церковью на маленьком кладбище. Но не похоронят: нечего будет хоронить - он стал моряком.
И вот он сидел, думал, что ему так хочется в этот городок. А рядом на маленькой эстраде стояла местная певица и пела одну бесконечную песню за другой на непонятном ему языке. И эти песни были такими прекрасными. И от них становилось все только яснее <…> и только больнее…
<…>
И еще там в этом городке ждет его женщина, он знает, что она его ждет, и фотография этой женщины висит у него над койкой в кубрике, и без этой фотографии он не сможет завтра умереть. И ему так нужно знать, что эта женщина его ждет, что она ему верна, но при этом он сидит пьет, пьянеет и понимает в ту же самую секунду, что фотографии-то в общем-то достаточно… <…>
А потом, не сказав ни слова, он возьмет <…> недорогую красотку за руку и уведет ее в ночь. А утром он проснется на помятом белье <…> рядом с этой <…> красоткой. Посмотрит на часы, поймет, что осталось совсем мало времени до того момента как сыграют зарю и как поднимут якоря на его корабле, и он оставит ей все деньги, которые получил за месяц вперед, потому что он будет уже знать, что ему никакие деньги никогда больше в жизни не понадобятся. Он быстро накинет на себя прокуренную, пропахшую этим кабаком форму и помчится туда, на корабль, и он будет бояться только одного – опоздать на тот корабль, который идет на смерть.
И он успеет и будет счастлив…»
Евгений Гришковец. Дредноуты